Одна из причин этого – очевидное и всё более глубокое несовпадение позиций Москвы и Пекина по афганской проблеме; и главное несовпадение – в отношении к режиму Талибана.
Вопреки надеждам на некий региональный консенсус по афганской проблеме, шансы на его реальное достижение тают с каждым месяцем, считает Андрей Серенко, политолог, эксперт по Афганистану. Его мнение публикует Realtribune.Ru.
Россия и Китай все сильнее расходятся во взглядах на режим талибов. Региональный консенсус по Афганистану остается недостижимым, отмечает руководитель Центра изучения афганской политики Андрей Серенко.
Спустя два с половиной года после захвата движением «Талибан» власти в Афганистане, ближние и дальние соседи Кабула остаются неспособными сформировать давно ими обещанный региональный консенсус по афганской проблеме.
События, имевшие место в январе текущего года, дают основания полагать, что перспективы презентации некой единой позиции стран региона в отношении Афганистана остаются еще более туманными, чем в 2023 году. Это открывает дополнительные возможности для политических игр вокруг Афганистана внерегиональных стран, прежде всего, США, которые располагают собственными ресурсами политического и финансового влияния на режим талибов.
30 января в Пекине произошло важное событие. Председатель КНР Си Цзиньпин лично принял верительные грамоты у дипломатического представителя правительства талибов Билала Карими. Таким образом, талибский дипломат впервые получил право именоваться чрезвычайным и полномочным послом «Исламского Эмирата Афганистан» (ИЭА).
В сентябре 2023 года китайская сторона аккредитовала в аналогичном статусе своего дипломатического представителя в Кабуле Чжао Сина. Тогда его верительные грамоты принял глава временного правительства «Талибана» мулла Мохаммад Хасан Ахунд.
На сегодня это единственный в мире прецедент полного и взаимного дипломатического признания режима талибов.
Примеру Пекина пока не последовала ни одна из стран региона, хотя ранее представители России, Ирана, Пакистана, Индии, республик Центральной Азии неоднократно декларировали намерение синхронизировать свои шаги на треке признания или непризнания талибского правительства.
Примечательно, что позитивный китайский шаг в отношении режима талибов был сделан вскоре после заявлений министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова, который на двух январских пресс-конференциях не только подчеркнул невозможность признания Москвой правительства «Талибана» в его нынешнем виде, но и заявил о необходимости модернизации системы власти в «исламском эмирате» – через достижение политической инклюзивности нового афганского правительства.
При этом Лавров упомянул не только традиционно дорогие Смоленской площади имена экс-президента Афганистана Хамида Карзая и экс-главы Высшего совета мира (ВСМ) Афганистана доктора Абдуллы Абдуллы, но и лидера антиталибского Фронта национального сопротивления Афганистана (ФНСА) Ахмада Масуда.
Сергей Лавров отметил, что талибам и ФНСА необходимо начать диалог между собой, тем самым, признав факт политического существования афганского движения Сопротивления.
До сих пор представители российского внешнеполитического ведомства избегали такого признания Фронта Ахмада Масуда.
Более того, в ходе одной из пресс-конференций глава МИД РФ упомянул фронты афганского сопротивления во множественном числе. Очевидно, он имел в виду не только движение масудовцев, но и организацию генерала Ясина Зии – Фронт свободы Афганистана (ФСА), который уже несколько месяцев наносит регулярные и эффективные удары по талибам и объектам их инфраструктуры в Кабуле.
Талибы отреагировали на январские советы Лаврова вполне предсказуемо — попросили их больше не давать.
После таких обменов не самыми приятными публичными нарративами можно констатировать, что отношения Москвы и режима «Талибана» зашли в тупик.
На этом фоне дипломатическое признание талибов со стороны Пекина выглядит особенно ярким проявлением отсутствия согласованности позиции России и Китая по афганскому вопросу.
«Региональное сообщество неспособно стать модератором процесса преодоления афганского кризиса»
Дипломатический прорыв в отношениях Пекина и талибского Кабула можно считать де-факто полупризнанием режима «Талибана» со стороны КНР. И одновременно – еще одним признаком неспособности стран-соседей Афганистана придать реальные очертания призрачному региональному консенсусу по афганской проблематике.
В январе текущего года свой вклад в усиление такой региональной неспособности также внесли Иран и Пакистан, обменявшиеся ракетными ударами под лозунгами борьбы с терроризмом. Какими подлинными целями были продиктованы эти удары не важно, главное, что они продемонстрировали реальный, а не декларативный уровень региональной солидарности.
Очевидно, что его явно недостаточно для выработки консолидированной позиции не только по афганской, но и по любой другой проблеме.
Разнонаправленное движение Пекина и Москвы на треке признания ИЭА и отношения к движению афганского Сопротивления, «ракетный кризис» и угроза открытого вооруженного конфликта между Тегераном и Исламабадом, не снимаемые противоречия между Индией и Китаем, Индией и Пакистаном.
А также принципиально различные подходы Таджикистана, Узбекистана и Казахстана к выстраиванию двухсторонних отношений с режимом «Талибана» – все это дает основания утверждать, что региональный консенсус в отношении афганской проблемы сегодня недостижим.
Региональное сообщество остается неспособным стать модератором процесса преодоления афганского кризиса.
«В большой афганской игре каждый сам за себя»
На этом фоне не стоит удивляться нарастающей активности США на афганском направлении. Американцы не только по-прежнему вполне эффективны в закулисной дипломатии в регионе (с использованием катарского, турецкого и саудовского каналов, а также еженедельных многомиллионных траншей наличными ключевым главарям талибского режима), но и имеют возможность использовать авторитетные международные организации для усиления своей игры в Афганистане.
Скоро в Дохе состоится международная конференция под флагом ООН, которая практически наверняка согласует выгодную Вашингтону позицию спецпредставителя Организации по Афганистану.
Можно почти не сомневаться, что эта позиция не будет подконтрольна фрагментированному региональному сообществу и станет еще одним шагом в ослаблении его влияния на афганскую ситуацию.
Для талибов, которые публично сопротивляются появлению позиции спецпредставителя ООН по афганскому урегулированию, новая политическая игра открывает и новые возможности. «Яростные муллы» уже давно дали всем понять, что готовы от каждого международного игрока принять его подарок: от Пекина – дипломатическое признание, от Вашингтона – от $40 до 100 млн наличными в неделю. От России – «страны советов» – талибы какие-либо рекомендации принять не готовы, потому что они не подкреплены ни смелыми шагами на фронте политического признания, ни сопоставимыми с американскими мешками денег.
Тем не менее, Москва явно стремится выскочить из многолетней колеи устаревшей афганской стратегии, которая завела ее в тупик. И первым делом ей придется избавиться от иллюзий на счет регионального консенсуса. В большой афганской игре каждый сам за себя.
Январь 2024-го это лишний раз весьма убедительно доказал.
